Мой папа Ефим Моисеевич Курцман  в годы Великой Отечественной войны был политруком. Это была не только его профессия. Воспитание личного состава, умение мобилизовать  красноармейцев в самой трудной обстановке на самоотверженные и отважные действия в бою - это было его призванием, что неоднократно отмечалось командованием. Он всегда отчётливо осознавал, что его дело, его воинский долг и ответственность заключались в создании во вверенном подразделении высокого морального и боевого духа, крепкой дисциплины и обеспечении готовности красноармейцев, младших командиров к смелым и решительным действиям в бою.

Ефим Моисеевич Курцман родился в Проскурове (ныне Хмельницкий) в 1911 году.

С 1925 года жил в Крыму. Срочную службу в Красной Армии он проходил с 1933 по 1935 год. За эти годы службы в армии он приобрёл основательный опыт организаторской и воспитательной работы, и уже тогда проявился в нём талант молодёжного вожака. Поэтому совершенно естественно после возвращения из армии он привлекается к руководящей комсомольской работе, став  секретарём Городского Комитета ВЛКСМ. Затем он поступает в Крымский сельскохозяйственный институт, где обучается по специальности виноградарство-виноделие.

С первых дней войны  в июне 1941 года как парторг института Ефим Курцман занимается организацией Симферопольского ополчения. Он создал студенческую роту ополчения, которой руководил, обучая основам военного дела. С августа 1941 года мобилизован и направлен в создаваемый 5-й танковый полк политруком, где принимал активное участие в формировании части, создании атмосферы боевого духа у танкистов и красноармейцев приданных подразделений. В тяжёлых боях на Перекопе 25-26 сентября 1941 года и в районе Армянска проявились мужество и стойкость  воинов полка, вдохновлённых грамотной воспитательной работой и личным примером политрука, подтвердилась правильность действий военного и политического руководства части.

В начале октября после переформирования полк занял оборону в районе Воронцовки. При этом проводилась работа по обобщению итогов боёв, каждый боевой эпизод тщательно анализировался, что позволяло командованию полка принимать наиболее эффективные тактические решения по организации оборонительных действий. Во второй половине октября отца перевели в политотдел 172 стрелковой дивизии, где ему была поручена информационная работа. 172-я стрелковая дивизия (второго формирования) входила в состав 51-й отдельной Армии. На левый фланг 51-й армии наступали 170-я и 73-я германские пехотные дивизии, поддерживаемые танками, артиллерией и авиацией. Немцы пытались любой ценой овладеть городом Красноперекопск,  далее прорваться к устью реки Чатырлык, но столкнулись с упорным сопротивлением частей и подразделений 172-й дивизии, которой командовал полковник И. А. Ласкин, а начальником политотдела был старший батальонный комиссар Г. А. Шафранский, под непосредственным руководством которого и работал мой отец. С 18 по 28 октября, одиннадцать дней, 172-я дивизия удерживала свои позиции по реке Чатырлык. 18 октября в 6 часов утра  немцы начали трехчасовую авиационную бомбардировку и мощную артиллерийскую подготовку. В 9.00 пошла в атаку вражеская пехота, поддержанная танками. Германский генерал Манштейн стремился прорваться на оперативный простор Степного Крыма, затем ввести в бой танки, отдельный моторизованный полк, и без задержки выйти на берег Чёрного моря, овладеть Севастополем и другими портовыми городами Крыма. Но его войска прежде должны были сломить сопротивление советских войск, а это им не удавалось целых одиннадцать дней, в течение которых воины боевых частей 172-й дивизии проявляли беспримерное мужество и стойкость, обороняя порученные им рубежи. Мой отец готовил ежедневные политдонесения, которые составлялись из донесений командиров частей, докладов работников политотделов, оперативных сводок штаба и личных проверок. Донесения направлялись в политуправление 51-й отдельной Армии в Симферополь.

Немцы тем временем наступали по всему фронту, имея в первом эшелоне 5 пехотных дивизий, поддерживаемых 120 танками и авиацией.

29 октября командующий войсками Крыма адмирал Г. И. Левченко, учитывая сложность обстановки, приказал отвести войска на тыловой оборонительный рубеж, проходивший по линии Советский, Новоцарицыно, Саки.

Выполнить приказ об отходе на тыловой оборонительный рубеж войска однако не смогли. Более маневренные части противника упредили наши войска, захватили 31 октября станцию Альма (Поччтая) и создали угрозу Севастополю. 31 октября советские части оставили Симферополь. Штаб 51-й Отдельной армии переместился в Карасубазар.

31 октября адмирал Г. И. Левченко поставил перед войсками новую задачу: оборонять главную морскую базу – город Севастополь и подступы к Керченскому проливу.

Отход частей дивизии на новые рубежи обороны происходил в условиях не прекращающихся кровопролитных арьергардных боёв. Основываясь на дневниковых записях Ефима Моисеевича, могу сказать, что напряжение не спадало ни днём, ни ночью, и дивизия, хотя и медленно, с боями, но отступала.  За Воронцовкой были Найман, Билек-Онгар и далее в глубь полуострова. К 3 ноября Ефим Моисеевич прибыл в Севастополь, где дивизия приступила к доукомплектованию, после чего была включена в состав Приморской Армии, прибывшей из-под Одессы. С этого начинается самый напряжённый и самый ответственный период его службы – участие в обороне Севастополя.

Этот 8-месячный период вместил в себя и героизм, и трагизм. Дивизия вела в целом  успешные бои во II секторе обороны города, после чего папа был награждён почётной грамотой Командования Армией. Затем были предприняты наступательные операции, с целью отвлечь силы немцев от Керчи и Феодоссии, где Красная Армия проводила десантную операцию, потом была подготовка к майско-июньским боям под непрекращающимися авиационными бомбёжками и изнуряющим артиллерийским огнём, превратившим город в руины.

Следующим этапом была оборона IV сектора, далее бои за Бельбек. Когда прозвучал призыв Командования – каждый защитник Севастополя должен уничтожить 10 немцев – этот призыв перевыполнялся. Однако оборону вновь пришлось переносить на новые позиции, так как операция на Керченском полуострове закончилась неудачно, и враг перебросил все свои силы под Севастополь. В это время героизм защитников превысил все возможные пределы, а Ефим Моисеевич постоянно находился в боевых порядках обороняющихся войск и непосредственно участвовал в боях. За проявленное мужество и героизм он был награждён Орденом Красной Звезды, о чём было напечатано в газете Приморской Армии «За Родину».

 

 

                                                         

 

Самым драматическим периодом для Севастополя и обороняющихся в нём войск стал июнь 1942 года, когда армия Манштейна предприняла третий, ставший последним для героического города штурм. Он начался 7 июня и продолжался до конца месяца. В ходе этого трёхнедельного штурма немцы применили беспрецедентное количество налётов авиации и особенно артиллерийских обстрелов, включая использование орудий сверхкрупного калибра для разрушения мощных крепостных сооружений. Здесь впервые было применено даже орудие калибра 800 мм класса "Дора". За 18-23 июня, несмотря на перевод на северный участок свежего пополнения в 2600 человек, все советские войска выше Северной бухты либо погибли, либо сдались после израсходования всех боеприпасов, либо продолжали отбиваться в изолированных укреплениях и укрытиях.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 172-я дивизия после недели тяжелейших боёв, предприняла попытку прорыва в горы, отход к Балаклаве. Но эта попытка потерпела неудачу. Подвоз подкреплений и боеприпасов к 27 июня стал невозможен. 29 июня противник занял занял Сапун-гору, втащил туда артиллерию и смог вести обстрел всего города. Это было ключевым моментом, так как с Сапун-горы простреливается весь район Севастополя и мыса Херсонес. 30 июня пал Малахов курган. К этому времени у защитников Севастополя стали заканчиваться боеприпасы, и командующий обороной вице-адмирал Октябрьский получил разрешение ставки ВГК на эвакуацию. План эвакуации предусматривал вывоз только высшего и старшего командного состава армии и флота, партийного актива города. Эвакуация остальной части военнослужащих, в том числе и раненых, не предполагалась. С падением Севастополя наши обескровленные части продолжали сопротивляться на равнине, но это уже не приносило успеха. Командование Армии разрешило 30 июня штабу и политотделу дивизии выехать из Севастополя, но увы: ни катера, ни мелкие корабли уже не могли подойти к берегу, а подошедший эсминец взял немногих. Хотя Севастополь пал,  но он сыграл большую роль в Отечественной войне, сковав в течение 250 дней огромную Армию противника, чем не дал немцам возможности перебросить её на другой фронт, а в ходе самих боёв защитники Севастополя уничтожили десятки тысяч немецких солдат и офицеров и огромное количество техники.

В результате очередной атаки в надежде на прорыв мой отец был контужен. В бессознательном состоянии Ефим Моисеевич оказывается в плену. Ему пришлось пройти через зверские издевательства немцев, татарских коллаборационистов, но и почувствовать дружбу незнакомых ему ранее людей в концлагере, не выдавших его как еврея и как политрука. Затем был первый побег, далее второй. Многие сотни километров в сторону фронта, тяжелейшее ранение с 22 осколками у сердца, 15 месяцев в госпиталях, сложнейшие хирургические операции, в результате которых множество осколков из его тела были извлечены хирургами. Но не все. Часть из них, застрявших у самого сердца, извлечь не представлялось возможным из-за смертельного риска, и папа продолжал их носить в своём теле...

В 1945 году отца награждают медалью "За оборону Севастополя":

 

                                                     

 

 

 После войны Ефим Моисеевич возвращается в Сельскохозяйственный институт, учёба в котором была прервана войной, и заканчивает его с красным дипломом.  Затем поступает в аспирантуру, работа ассистентом на кафедре. Но к началу пятидесятых его настигает кампания оголтелого антисемитизма, в результате которой ему пришлось оставить научную работу, и он уходит на Симферопольский винный завод. В декабре 1953 года Ефим Моисеевич как тридцатитысячник становится председателем самого отсталого колхоза на Южном берегу, который к осени 1955 года был превращён в передовое многоотраслевое хозяйство с собственным винзаводом, чему был весьма удивлён В.М. Молотов, посетивший колхоз в 1955 году.

А далее - большая золотая медаль ВДНХ, Ефим Моисеевич становится директором совхоза, объединившего два колхоза с многотысячным коллективом.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Совхоз становится лучшим на Южном берегу Крыма, затем следует первый Орден Трудового Красного Знамени, успешное строительство первого в Советском Союзе холодильника круглогодичного хранения винограда – в качестве кандидатской диссертации.

 

 

 

 

 

                                  

 

Но, как следствие напряжённых трудов и переживаний, его настигает инфаркт, пока первый, с которым ему ещё удаётся справиться. Далее в течение семи лет он работает первым заместителем генерального директора шестидесятитысячного коллектива Крымсовхозтреста, награждается вторым Орденом Трудового Красного Знамени.

 

 

 

                                           

 

Однако постигший его второй инфаркт стал роковым. Разрыв сердечной мышцы прошёл прямо по остававшемуся  у самого сердца осколку немецкого снаряда.  Мой отец – защитник Севастополя - ушёл из жизни 19 декабря 1976 года. Ему тогда только исполнилось 64 года.