По поводу статьи Александра Воина «Наступление простоты», опубликованной 25.01.18. на сайте «Круг интересов», Станислав Яржембовский написал интересный комментарий.  Этот комментарий по существу является, хотя и предельно лаконичным, но полноценным развёрнутым  эссе и, на наш взгляд, заслуживает отдельной публикации, поскольку вносит существенный вклад в давно уже разрабатываемую на нашем Семинаре тему теории познания. Опуская обращённые к автору исходной статьи чисто личностные оценки, мы публикуем здесь текст упомянутого комментария.

 

 

Что принципиально можно возразить против рационализма? - Вот его основные аксиомы: разум всемогущ, мир умо­по­стигаем: существует ис­тин­ное состояние мира, которое в прин­ципе можно экспе­ри­ментально выявить с любой жела­емой точностью, позна­вательный ряд сходится: иррациональный остаток нез­на­ния стремится к нулю.

 

А допустимо ли вообще нападать на логику посредством логических доводов? - Почему бы и нет: логика ведь всего лишь инструмент, а инструментом можно пользоваться по своему усмотрению.

 

В чём слабость и сила рационализма? - Слабость его в существенном ограничении области знания. Рационализм спрес­со­вывает ост­ровки смы­с­ла в еди­ный континент связного зна­ния, игнорируя всё ирра­цио­наль­ное, и затем выда­ёт это фрагментарное знание за полноценное. Сила его в том, что в этой области мож­но установить при­чинно-след­ственные связи, позво­ля­ю­щие делать пред­сказания на будущее. Впрочем, посколь­ку рациональное знание неполно­ценно (в силу его фраг­ментарности), эти пред­сказания часто не сбываются.

 

В чём заключается конструктивная роль логики в познании? - Интуиция (истинный источник знания) нужда­ется в куль­­­­тивации: необ­ходимо не­пре­рывно "пропалы­вать" его, осво­бож­дая от сор­­няков псевдо­зна­ния и ложной многозначитель­ности. Ло­ги­ка на­во­дит по­рядок в доме наше­го зна­ния, не­пре­рывно очищающая его от всячес­кого хлама, в котором без этой её дея­тель­ности мы безна­дёжно увязли бы. Ло­ги­ка все­гда здесь - в от­личие от гос­пожи нашей ин­туиции, ко­торая осчаст­ливливает нас сво­им появ­лением, ода­ривая нас бес­ценными сокровища­ми, лишь время от времени, при­чём она приходит и уходит, когда ей заблаго­рассу­дится, не спраши­вая на то ни нашего пожела­ния, ни разре­ше­ния. И как только эта ветреная да­ма исчезает, служанка-логика тут же берётся за привыч­ную для неё ра­боту: на­чинает рас­по­ряжаться при­несёнными ин­ту­и­цией дара­ми, организовы­вать  их,  расстав­ляя по по­лоч­­кам,  про­тирать  их  от  пыли заб­вения, прово­дить ин­вен­тариза­цию и т. п.

 

В чём опасность чрезмерного логизирования? - Эффективность логики как как силы, орга­низующей и упоря­до­чивающей «сырые» интуитивные прозрения, вво­дит её в соблазн возомнить себя един­ст­венной законной хозяйкой дома знания - это одно из проявлений бунта синтаксиса-Люцифера против Бога-смысла.

 

За счёт чего возникает кажущаяся гладкость логизи­рованной картины мира? - Логи­ка затягивает дыры в на­ших зна­ни­ях линейной ин­тер­поляцией. Вы­явленные в про­цессе «опри­ходования» эм­пи­ри­ческих дан­ных прорехи в знаниях за­мазы­ваются штука­туркой рассуж­дений, призванных обеспечить един­ство и цель­ность, часто оказывающихся мнимыми. Область нашего знания - не мо­нолитный кон­тинент, а архипелаг разрозненных островков смысла, разде­лён­ных про­то­ками и целыми морями хаоса и бес­смыс­лицы. Ре­альность «прова­ливается» сквозь дыры в се­ти законов. Объяснение есть подведение частного под об­щее, и ни­когда нет сто­процентной уверен­ности в том, что такое подве­дение вполне право­мерно.

 

В чём принципиальный изъян логизированной кар­тины мира? - Про­исходя из мира идей, логика не видит вторичной сложности нели­нейного мира - соб­ственной слож­ности бытия, вышедше­го из-под опеки мира идей. В нелинейном мире функция логики может быть только апо­фатичес­кой: она способна вынудить нас отверг­нуть ту или иную тео­рию, но никогда не сможет заставить поверить в неё с чистым сердцем: всегда будет оставаться сомнение: а не надули ли меня хитроумными и замысловатыми доказательствами, не подсунули ли мне какой-нибудь тонкий софизм, оставшийся мною незамеченным.